О чём эта книга?
Йоран Терборн может быть известен широкому кругу читателей по книге «Мир: руководство для начинающих», где он рассматривал состояние современных обществ и переход от главенствующего положения «Глобального Запада» к самостоятельности отдельных центров цивилизации по всему земному шару, изучая этот процесс как часть глобализации и её обратную сторону.
В книге «Города власти» автор старается искать новые подходы к изучению городов, их территориальным, инфраструктурным особенностям. Он рассматривает то, как в современном городе – по большей части, именно в столице – взаимодействуют четыре основных силы: городская, национальная, народная и глобальная. Как заявляет сам социолог, за этим скрывается его прежний интерес к формам и отношениям власти в период развитых национальных государств.
Что представляет собой каждая из четырёх сил?
Национальная сила – это сила власти современных государств. Под национальным здесь стоит понимать, конечно, не этническую составляющую. Этот термин Терборн понимает в оппозиции к власти прежних государств – монархической или аристократической. Так что национальное государство – это любая страна, где источником власти объявляется её население, причём независимо от того, соблюдается это фактически или нет.
В тройственной противоположности к ней состоят народная и глобальная силы. Первая противоположна национальной потому, что представляет собой всякий политический акт или притязания на власть со стороны тех, кто её не имеет, то есть простого населения. Народная сила – это, прежде всего, протесты (в зависимости от их успешности), появление государств всеобщего благосостояния или создание так называемого «муниципального социализма».
Глобальная сила противодействует национальной потому, что представлена в национальных столицах международными корпорациями или орагнизациями интернационально характера, такими как ООН или другие подобные НКО – Организация Экономического Сотрудничества и Развития, Европейский банк Реконструкции и Развития и т.д. Она отнимает часть власти национальных сил. Намного сложнее устроена городская сила, и для её понимания необходимо осознавать, как может быть интерпретирован текст города.
Как власть существует в городе?
Власть в городах, преимущественно в столицах, так как физически она зачастую находится именно там, оформляет городское пространство различным образом.
Во-первых, она проецирует на устройство города социальные отношения – к этому, например, относится разница между центром (историческим, культурным, финансовым) и периферией, причём в последней почти всегда расположены большие жилые массивы, инфраструктура менее развита и так далее. Удалённость двух представителей общества от центра столицы – это практически критерий разницы в социальном положении, богатстве и комфорте существования.
Во-вторых, власть создаёт смыслы городской жизни: задаёт возможности и ограничения, чувство и приоритеты городской жизни, идентичность населяющих его граждан. Она определяет настоящее и будущее столицы, возводя и сохраняя важные для политической репрезентации следы прошлого – здания, памятники, аллеи и парки.
Две эти составляющие позволяют интерпретировать городской текст. Городская сила – это то, как власть репрезентирует себя в городской среде, с помощью которой задаёт ценностные ориентиры населению, то есть пропаганда посредством окружающего пространства. Может быть, наименее заметная и наиболее эффективная из всех возможных. Терборн в книге описывает примеры таких городских стандартов, указывая на Париж середины XIX века – именно в это время французская столица обзавелась очень широкими проспектами, что стало примером для всех других национальных государств в будущем. Думается, что и любой из нас по одной лишь фотографии центральной улицы города способен оценить, насколько амбициозна представленная в нём власть и сколь высокую планку ставит для своего будущего.
Формирование столиц
Национальные столицы различных государств формировались со своими особенностями (Терборн описывает значительное количество столиц из Европы, Южной Америки и Юго-Восточной Азии), но три наиболее характерных пути можно рассмотреть на примере Парижа, Вашингтона и Лондона.
Париж
Париж длительное время, вплоть до Великой Французской Революции, существовал скорее как пригород Версаля (там, примерно в 20 км от Парижа, находилась резиденция короля – прим. ред.), чем как самостоятельная и полноценная столица.
После того, как народная сила в форме протестов и революции вспыхнула во Франции, ситуация изменилась до полностью противоположной – Версаль стал пригородом, а Париж – полноценным центром. Здания Версаля были захвачены народом страны, туда были перенесены представительства институтов новой власти, теперь уже власти национального государства. Оно начало утверждать себя и в самом Париже – как мы уже упоминали, начали расширяться проспекты, что задало стандарт для всех других мировых столиц, и в этом отношении себя проявляла глобальная сила, зародившаяся здесь. Началось перестроение городского пространства, временно державшая верх народная сила совсем уступила своё место силе национальной.
В городе возникла знаменитая на весь мир Триумфальная арка, приказ о создании которой был отдан лично Наполеоном. В этом символе, разделяющем важнейшие транспортные пути города, новая власть уже национального государства, утверждала себя, создавала новый миф и новую историческую память. Почти веком позже возникла даже более узнаваемая и известная сегодня Эйфелева башня, величественное, но с прагматической точки зрения бессмысленное сооружение, служащее лишь символом становления нового национального государства.
Вашингтон
Столица соединённых штатов отличается двумя особенностями. Во-первых, это с самого начала город, проектируемый как столица. Во-вторых, это город изначально республиканский, в котором никогда не было монарха и власти до-национального государства, и строился он как язвительный протест колонии в сторону бывшей метрополии.
В нём хорошо видны паттерны, по которым возводится столица национального государства, не знающая городского наследия прошлого. Планированием города занимался выросший в Версале художник и инженер Пьер-Шарль Ланфан. Он утверждал, что планирует строить «столицу обширной империи», и два столетия спустя можно смело сказать, что ему это удалось.
В Вашингтоне заметно влияние глобальной силы – вслед за обширными проспектами Парижа проспекты американской столицы проектировались шириной практически в 50 метров. Национальная сила тоже представлена в архитектуре: Капитолий, Президентский дом и памятник Дж. Вашингтону выполнены в неоклассическом или палладианском стиле – утверждение республиканского характера города и попытка выстроить прямую (или почти) преемственность с античными демократиями.
Терборн пишет и о том, что Вашингтон поражает современного гостя своим военным обликом. В нём находится самое большое военное здание в мире – Пентагон, Арлингтонское национальное кладбище – один из главных в мире военных мемориалов, и указывает, что нечто подобное столь военному облику города есть только в Москве. Всё это тоже можно интерпретировать как городскую силу, воздействующую на население – военный облик города практически «кричит» о том, что каждый должен быть готов погибнуть во имя защиты национальных интересов. Эта же особенность Вашингтона демонстрирует и противоположный Парижу путь формирования современной столицы – спланированный, исключающий всяческую случайность и направленный на воспитание идей, на реализацию власти через её репрезентацию, минуя всякую романтику узких улочек французского стольного града.
Лондон
«Лондон рос как имперский город, к 1800 г. – самый большой в мире. Если не считать национально-имперской иконографии, включавшей и новый величественный парламент, Лондон национального государства был мало национализирован» – пишет социолог.
Поскольку отношения разных частей власти внутри неё самой и с народом формировались более эволюционно, чем во Франции или Соединённых Штатах, тем же путём формировалась и столица Британской Империи. Лондон не был перевёрнут с ног на голову, как это случилось с Парижем, то есть не стал центром неожиданно для себя самого. В то же время он не проектировался намеренно, как это было с Вашингтоном. Он сформировался по естественным причинам в течение долгого времени, когда одна часть города соединялась с другой.
Глобальная и национальная силы с начала эпохи национальных государств были представлены в нём очень ярко. Первая состояла из постоянно привозимых из имперских колоний товаров или людей, приезжавших для обучения и службы. Вторая – из ограничения монархии, из здания парламента и превращения короля (или королевы) в национальный символ, а не фактического правителя.
Но Терборн не просто так пишет о том, что город был мало национализирован – длительное время столица Англии не знала никакого национального единства, потому что части города были разделены между собой и сильно противопоставлены друг другу. С одной стороны, Лондонский Сити, который сейчас кажется многим едва ли не центром мира, был тогда лишь центром концентрации народной силы – «трезвой, протестантской, либеральной территорией торговых фирм и офисов». Противостоял ему «роскошный и избыточный» аристократический Вест-Энд. Только длительная процедура их объединения (с приобретением и потерей колоний, с победами и поражениями в войнах, с уступками прав местному и приезжему населению со стороны властей – процессами всего человечества, глобальным центром которых была Британская столица) сделала Лондон поистине национальной столицей национального государства, и по-настоящему этот процесс завершился только к середине прошлого века.
На трёх этих примерах видно, как возникают столицы – из победы народной силы, из победы национальной силы или из победы силы глобальной.
Почему Астана – особенная?
Автор книги назвал Астану «столицей начала XXI века» и посвятил ей отдельный раздел книги – выделив среди всех остальных исследуемых им столиц. Астана возникла, по словам Терборна, «в качестве национального проекта наименее националистической из бывших советских республик». Он справедливо отмечает, что города Казахстана были преимущественно русскими по языку и культуре, а столица того времени – Алматы – находилась слишком далеко от центра страны.
Национальное
Астана была призвана решить и языковую проблему – переселить жителей юга, чаще свободно владеющих казахским языком, на русскоязычный север, чтобы снять языковое разделение с двух частей страны. Из захолустного советского Целинограда за 15 лет построили, по словам исследователя, поразительную новую столицу. Ак-Орда, Байтарек, памятники Назарбаеву, Кунаеву и Абаю, а также мемориалы жертвам голодомора и ГУЛАГа – всё это городская структура, формирующая новую национальную идентичность, национальный миф (без негативных коннотаций) и символику национального государства вместе со взглядом в будущее. «Монументальный национализм, вдохновляющийся, очевидно, двумя сверхдержавами холодной войны» – Йоран Терборн.
Процесс строительства национальной столицы был отчасти похож на создание Вашингтона, но Астану, в отличии от Американской столицы, строили не на пустом месте и не в знак протеста бывшему колонизатору, а как проект новой эпохи. К тому же, за время, разделяющее создание Вашингтона и Астаны, сильно изменились концепции создания столичного города.
Глобальное
Национализм – не единственное, что есть в Астане, в нём ярко отображаются и глобальные силы. Например, здание Палаты депутатов было подарено нам Саудовской Аравией, первая большая мечеть – Нур-Астана (ныне Абу Насыра аль-Фараби) – Катаром. Позже в столице возникли Дворец Мира и Согласия и Абу-Даби Плаза, появилось здание Всемирной выставки ЭКСПО-2017, что тоже свидетельствует о влиянии глобальной силы, в Казахстане тесно переплетающейся с национальной. Обе они утверждаются в нашей столице одновременно, поскольку вырастает она из практически заброшенной земли на считанные годы. Терборн пишет об этом прямо: «Своим избыточным блеском Астана показывает прежде всего возможность переплетения национального и глобального. Это по-прежднему разные вещи, но они могут и совмещаться».
При режиме Назрабаева, «одного из крупнейших (и автритарных) политических предпринимателей малых стран», как его называет Терборн, всё это стало возможным во многом из-за благоприятной конъюнктуры цен на нефть, чего автор книги совершенно не отрицает. Это тоже влияние глобальной силы, которая, как мы видели в последние несколько лет, может повлиять и на возникновение силы народной, способной толкать государство к политическим переменам (пусть и не столь сильным, как хотелось бы).
И хотя ЭКСПО-2017 года не смогла превратить Астану в настоящий глобальный город (как Дубай или, например, Вена), всё же столица Казахстана стала частью глобального урбанизма, не имея для этого никаких исторических предшествующих причин.
А о том, что ждёт столицы в будущем, какова роль глобальной силы сегодняшнего дня в жизни простых людей и чего ждать другим национальным городам, не ставшим столицами, можно прочитать в книге Йорана Тореборна «Города власти».
