В прошлую субботу в Доме на Барибаева, 36 состоялось открытие групповой выставки «Әй-ел!», приуроченной к годовщине трагической гибели Салтанат Нукеновой. Сложно подобрать слова в ситуации, когда поводом для художественного высказывания становится насильственная смерть человека. Организаторы дополнили экспозицию обширной тематической программой, но в данной статье мы сосредоточим внимание на том, как художники обращаются к проблеме гендерного насилия.
Выставка продлится до 23 ноября.
В выставке приняли участие несколько художниц и театр «Самрук», исполнивший три перформанса на открытии. Все перформансы проходили параллельно и являлись полноценными экспонатами. Их расположение было организовано таким образом, будто зритель проходит по комнатам жилого дома.
Первый перформанс «Невидимые связи» (режиссёры: Артур Галимуллин, Томирис Меттыбаева; исполнители: Томирис Меттыбаева и Алимжан Кайрат) в общей своей массе произвёл неоднозначное впечатление. Некоторые моменты цепляли душу, некоторые так и остались не прояснёнными. Особенно хочется отметить звук открывающегося скотча, он оказался идеальным для поднятой темы. Неприятный, быстрый, резкий, режущий — как ссора, как пощёчина, как скандал, как удар. Звук держал в тонусе, в отличие от однообразных действий семейной пары.
Фото 1-2. Перформанс «Невидимые связи». Фото редакции
Место перформанса также сыграло свою роль. Действия происходили в углу проходной комнаты. И когда в очередной раз действия зациклились, можно было почувствовать потоки мимо проходящих людей. Смотря на девушку, чья голова туго обмотана скотчем, появилась мысль: «Может стоит подойти и помочь ей?». А все лишь смотрят, как парень накладывает слои снова и снова, постепенно превращая девушку в мумию. Получилась метафора жизни за стеной соседей, которые слышат, но не приближаются. Понимание, что это постановка, успокаивает. Но псевдоуверенность останавливает и в реальной жизни.
При всём сочувствии девушке можно быть почувствовать её силу, с которой она сопротивлялась действиям супруга. Невидимые связи в перформансе стали видимыми. Зритель наблюдал, как они расползаются по пространству, переплетаются и окутывают обоих персонажей. Перформанс будто иллюстрирует благополучное завершение длительного конфликта, но всё же оставляет пару вопросов в своей интерпретации.
Фото 3. Вид экспозиции. Фото редакции
Во втором зале наибольшее впечатление произвёл видео-перформанс «Қысылыс», гармонично вписанный в инсталляцию с диваном, включающую работы художниц Саи Саятқызы («Свидетель 1», «Свидетель 2») и Адины Топашевой («Мягкий нож»). Видео-перформанс дублировался в реальности выступлением его же авторки Гульсаи Таурхановой. Художница боялась, пряталась, её движения демонстрировали, насколько меняется поведение человека в условиях регулярного домашнего насилия.
Фото 4. Гульсая Таурханова. Видео-перформанс «Қысылыс». Фото редакции
Фото 5. Сабыржан Придонов. Перформанс «Когда молчание взрывается». Фото редакции
Пожалуй, ещё более пугающим был перформанс «Когда молчание взрывается» Сабыржана Придонова (режиссёрка Лаура Макан). Все его действия с воздушными шариками были до ужаса аллегоричны, и легко было представить с ним девушку, которую он воспринимает как собственность, которую он «создал», обеспечил, «нарисовал» на свой вкус и вроде бы любил, но не смог справиться с эмоциями. Перформанс метафоричен во всех своих деталях, например, когда Сабыржан пытается надуть уже лопнувший шар. В этом действии можно усмотреть и попытку вернуть невозвратное, и маниакальные действия.
Фото 6. Мөлдір Қарубайқызы. Жеті апа. Тамыр. Фото Абулхаир Распеков
В целом все работы на выставке говорят об одном. Страх за других женщин сложно спрятать, и он просачивается в различных элементах произведений, изображаясь как грань между жизнью и смертью. Многие из представленных работ связаны с женским телом, ставшим самым очевидным образом в данной тематике, к которому обращались и ранее другие художницы (Асель Кенжетаева, Гузель Закир и др.). Через метафоры художницы вскрывают раны физические или моральные (Мөлдір Қарубайқызы, «Жеті апа», «Тамыр»; Анель Кусдавлетова, «Невидимая боль»; Жанель Шахан, триптих).
Фото 7. Александра Калачёва. Убегай незаметно. Фрагмент инсталляции. Фото редакции
Фото 8. Анель Кусдавлетова. Невидимая боль. Фрагмент инсталляции. Фото редакции
Александра Калачёва представила альтернативный взгляд на проблему, а точнее инструкцию к действию в целях избежать катастрофы, которую она вышила на воротнике чёрного пальто. Некоторые художницы рассматривают проблему сквозь призму традиций, но в разных направлениях. Для Жанар Каир техника плетения служит символом силы, питаемой от праматерей. Сая Саятқызы в серии работ «Тарту/Сый табақ», используя национальные атрибуты, критикует сложившиеся устои в отношении женского пола.
При этом все представленные работы стремятся донести единую мысль: женщина сильная; не та какой её сделал жестокий брак, не та, какой она будет (независимой), а то состояние, которое всегда с ней — это сила, очень недооцененное супругом. Отчасти об этом и был перформанс «Невидимые связи». Действия девушки были разумными и храбрыми. Она первая разорвала порочный круг, она собрала все боли и невзгоды. Она сделала первый шаг.
Фото 9. Сая Саятқызы. Тарту/Сый табақ. Фото Абулхаир Распеков
Фото 10. Жанель Шахан. Триптих. Фото Абулхаир Распеков
Это не первая выставка в Алматы, затрагивающая проблему бытового насилия и гендерного неравенства. Наблюдения показывают, что художницы (да, именно художницы) обращаются к красному цвету, как это сделала, например, Жанель Шахан в триптихе, сосредоточенном на красной материи. Красный — символ любви, страсти, крови, ран и страданий, знак опасности. Красный — энергичный, динамичный, живописный, доминантный. Красный — один из основных цветов, он интуитивно понятен зрителю. Красный, пожалуй, станет символом подобных выставок, посвящённых теме домашнего насилия, а выставки ещё будут, это несомненно.
