«На небе только и разговоров, что о море и о закате. Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах. И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине», — это слова одного из гангстеров в культовом фильме Томаса Яна «Достучаться до небес». Я хотела впрыгнуть в разговор о кинематографической вселенной Айжан Касымбек как можно менее пафосно. Без разговоров об импрессионистах в кино, образе воды как потустороннего измерения. Всё это несомненно в фильме «Мадина» есть, но, как мне кажется, кино Айжан всегда максимально приближено к простому человеку и потому хочется поговорить о нём в этом ключе.
В своей первой полнометражной картине «От» режиссёрка исследует быт алматинского развозчика хлеба, который пытается выскочить из бесконечно вращающегося колеса жизни, забивающего его до смерти. Эта её сосредоточенность на «маленьком человеке» с его проблемами, кредитами и неудовлетворенностью жизнью подкупает своим гуманизмом. Айжан действительно интересно разобраться, как можно выжить в современной казахстанской действительности. Так происходит и с Мадиной, героиней одноименного фильма.
Мадина — мать-одиночка, которая днём преподает хореографию в районном ДК, а по вечерам танцует в ночных клубах. Режиссёрка рассматривает жизнь героев с очень близкого расстояния. Айжан как художник ведёт себя словно сильно близорукий человек, который старательно, до боли в глазах хочет разглядеть напечатанное мелким шрифтом. В этом погружении есть детское любопытство и стойкое нежелание рационализировать что-то неуловимое, что можно испугать дистанцией.
В открывающей сцене фигура Мадины в чёрном противопоставлена морской стихии. Между ними только посаженная низко решётка перил. Она не особо защищает женщину от падения, но строго ограничивает пространство её обитания. Клетки решётки идеально прямоугольные, они очень похожи на социально одобряемые траектории движения женщины в казахстанском обществе. В отличие от героев фильма «Достучаться до небес» смертельно больных Руди и Мартина, Мадина не мечтает о море, оно уже часть её самой. Кажется, что оно даже пытается выплеснуться из неё.
Если в «Достучаться до небес» герои сражаются с реальным физическим недугом, то Мадина противостоит страшной социальной болезни — болезни молчания. Причём это молчание распространяется на людей разных поколений её покалеченной семьи. Мадина живёт с младшим братом, маленькой дочкой и бабушкой. Брат молчит об изнасиловании в детстве из страха, что ему не поверят, бабушка молчит из страха, что скажут люди. Большую часть фильма молчит и сама Мадина, придавленная грузом ответственности за всех членов семьи. Повторяя мизансцену людей, загнанных в угол, Айжан недвусмысленно намекает, что брат Мадины её духовный близнец, вот почему в финале именно публичный рассказ о его изнасиловании становится способом освобождения самой Мадины.
В «Мадине» идея нон-фикшн становится формообразующей составляющей. История основана на реальных событиях из жизни актрисы Мадины Акылбек и её дочки Амиры. Актриса, сыгравшая бабушку Мадины, Несибелі-апа — это героиня документального фильма режиссёрки «Сладкая молочная кукуруза». Айжан, словно отказывая реальности в состоятельности, хоть ненадолго помещает героев из своих документальных и игровых картин вместе в тёплый эпизод, где они танцуют, в обстоятельствах абсолютного принятия, где не играют роли пол, возраст, социальный статус. Таким образом, как минимум три приметы стиля («опора» на маленького человека, непрофессионалы в кадре и отказ от «железного сценария») приближают способ работы Айжан Касымбек к образцам итальянского неореализма.
Ещё одной важной темой в фильме оказывается кризис коммуникации. Очень показательно эта тема решена через сцену игры «в телефон» Мадины и её маленькой дочки. На Q&A сессиях режиссёрка рассказывала, что эта сцена получилась почти случайно, было «поймана» камерой и вошла в фильм. В этом ненаписанном диалоге своя драматургия: маленькая девочка дополнительно легитимизирует и так присутствующую перед ней маму вопросом «Ты здесь?», потом даёт ей голос репликой «Говори», а в её повторяющемся «Плакала? Не плакала?» столько заботы и любви, которая даёт героине Мадины сил продолжать бороться дальше. «Алё!», — девочка будто звонит в реальный мир и просит, чтобы он услышал её маму.
Мир «Мадины» состоит из очень разных, будничных занятий: апашка печёт шелпеки, Мадина учит дочку плавать, герои все вместе лепят манты или едят суши без света, сидят у моря на фоне искусственных пальм. Режиссёрка находит повседневность поэтической, часто грустной, иногда смешной. И кажется, что сценарий фильма представляет из себя череду не связанных или слабо связанных эпизодов, не продвигающих историю вперед, но в финале зритель понимает, что эта история могла быть рассказана только этим способом, и он работает. Разбивают эпизоды повседневной жизни врезки выступлений бурлескных шоу. Но казахский бурлеск далёк от бурлеска на его родине. Он перестаёт быть пародией или насмешкой над чем-то возвышенным или трогательным, он становится меланхолическим действом, где внешняя яркая атрибутика маскирует глубокую дыру внутри. Отголоски этой меланхолии проявились в моменты пробуждения или полудрёмы Мадины в отражениях движения воды на стене в спальне Мадины.
Последние кадры фильма напоминают архивное видео. Мадина с дочкой гуляют по пляжу. Между ними и морем уже нет границ. Холодная синева сменилась солнечной ласкающей желтизной. Мадина в финале — это женщина, которая смогла разорвать цепочки молчания и вынырнуть на поверхность собственной жизни.
