Известный кинокритик Антон Долин на днях посетил Алматы с серией лекций о современном кино. Редакция ‘98mag взяла специальное интервью у критика и расспросила его о тенденциях в мировом, российском и казахстанском кино.
Вы находитесь в иммиграции уже почти два года. Успели ли вы за это время адаптироваться к новой жизни?
Только отчасти. Мне кажется, что жизнь продолжает быть промежуточной. Это существование если не на физических, то как минимум на психологических чемоданах. Куда собрал эти чемоданы, совершенно непонятно: то ли обратно домой, то ли подальше от Европы.
Я провёл лето прошлого года в США. Конечно, я не мог не подумать насколько привлекательна перспектива уехать туда — подальше от нашего континента, где никому толком кроме политиков нет дела до войны. Не потому что я хочу, чтобы мне не было дела до войны, а потому что она съела весь мозг и все нервы. Абстрагироваться от этих мыслей я так и не научился. Может географическое абстрагирование помогло бы. Но в целом у меня нет никаких ресурсов — ни человеческих, ни профессиональных — нет. А нынешняя эмиграция остаётся вынужденной и спонтанной, а не заранее выстроенной. Поэтому я по-прежнему живу без почвы под ногами.
Из того, что способно дать вам почву для опоры, можно назвать ваш YouTube-канал. За годы его существования у него не раз менялся формат. Хотелось бы узнать, чем для вас сейчас стал канал и каким вы видите его будущее?
У меня очень странное отношение к моему YouTube-каналу. Я должен начать с того, что на самом деле я не люблю сниматься и быть на видео. Канал возник не по моей инициативе. Мне предложили его создать, но сделали это с практически полной творческой свободой. И я подумал: «Почему бы и нет». Когда-то я из похожих мыслей пошёл на «Вечерний Ургант». Потом из тех же соображений сходил к Юрию Дудю. После того как интервью, неожиданно для представителя моей профессии, обрело популярность, я таким же образом открыл свой канал. Каждый раз так я беру себя «на слабо».
Изменение форматов канала — это не результат неудовлетворённости собой. Это честное признание отсутствия какого-либо чёткого ответа. Я не знаю зачем это всё. Если говорить о выражении себя в кинокритической деятельности, то моей любимой формой является написание статей. Если говорить о более глубокой форме, то это работа над книгами. Сейчас я пишу новую. А форма, которая приносит мне больше всего удовольствия, — это радио. Я сейчас говорил с одной русскоязычной радиостанцией в Риге и теперь буду к ним ходить пару раз в месяц и рассказывать про кино. Я начинал с радио. Мне очень нравится, что это всегда прямой эфир и что меня при этом не снимает камера. Это освобождает.
Одна из самых серьёзных причин, почему я занимаюсь каналом заключается в том, что сегодня очень многие люди получают информацию о мире, в том числе об искусстве, через YouTube. То есть он заменил людям телевизор. Поэтому я получаю такое количество позитивных откликов и благодарности, что в каком-то смысле чувствую себя обязанным продолжать. Каждый раз когда я вижу, что некий новый формат людям нравится, я немного меняю направление того, чем мы занимаемся. Я надеюсь, это не выглядит как погоня за хайпом и популярностью. Потому что это действительно не так. Несомненно, YouTube-канал не может существовать, если ты всё время не набираешь новые просмотры и не добавляешь новых подписчиков. Но это точно для меня не сверхзадача, а топливо, чтобы продолжать. Если это топливо кончится и люди потеряют интерес, я распрощаюсь с «Радио Долин» в один день и с лёгким сердцем.
Когда началась война, вам тяжело было смотреть определённые фильмы (к примеру, боевики). Но за последний год какое кино стало вам ближе?
В прошлом году я выпустил книгу «Сказки». Для меня стало сенсацией, что она вышла в России. Я очень много думаю над жанрами сказок, потому что когда-то изучал это в университете. Потом я писал диссертацию на эту тему, но не защитил её. Это была моя первая книга, до сих пор не опубликованная. Я очень много думаю над сказками, потому что это очень мощное орудие. Сказки — это одна из самых древних форм литературы. И сказки — они двойственны. С одной стороны, сказки — это способ манипулировать общественным сознанием и врать. С другой стороны, это способ говорить правду более откровенно, чем это позволяют себе реалистические жанры.
Сказка — ложь, да в ней намёк
Над этой двойственностью сказки я думаю всю жизнь. Сейчас она проявляется очень ярко. С одной стороны, очень травматические темы поднимаются в таких популярных киносказках, как «Барби», «Бедные-несчастные» и «Мальчик и птица». С другой стороны, Россия переполнена такими сказками, как «Чебурашка», «По щучьему веленью» и «Бременские музыканты». Они не просто бегут от реальности, но и программируют зрителей на определённое видение реальности. Зритель этого, конечно, не замечает, потому что сказка для него — это способ развлечься и провести время с детьми. С этой точки зрения новые киносказки находятся в той же плачевной точке, что и российское образование, которое тоже направлено на перепрограммирование детей.
Поэтому сказки — это то, что меня интересовало больше всего в последние годы. Тут, кстати, можно вспомнить фильм Александра Сокурова «Сказка», которая тоже не случайно так названа. И в каком-то смысле все три мои любимые картины прошлого года, а это «Бедные-несчастные», «Рецепт любви» и «Мальчик и птица», тоже являются сказками.
Можете ли вы сказать, что такой сказочный подход к фильмам выходит сейчас на передний план в мировом кино? Какие вообще тренды вы наблюдаете?
Тренды самые разные. К примеру, документалистика очень сильно набрала за последние годы. Можно сказать отдельно про документалистику, которая говорит о войне в Украине. Я недавно посмотрел фильм «В зеркале заднего вида». Фильм представляет собой хронику вывоза беженцев из Украины. Режиссёр-поляк купил минивэн и теперь он их сам вывозит, одновременно снимая происходящее. То есть знаменитая диллема документального кино здесь решена: или ты снимаешь как людям плохо, или помогаешь им. Он делает и то, и другое. Мне показалось, что это очень сильный жест.
И этот фильм сообщает очень простую мысль: кино — это не обязательно бессмысленное развлечение во времена больших катаклизмов. Иногда кино — это действенное орудие для противостояния злу.
Я думаю, что одновременный рост популярности сказок и документалистики — это такой вид поляризации, который свойственен кризисным эпохам. Эти два радикально противоположных полюса кинематографа выросли в последнее время.
А что по тенденциям в российском кино?
Есть те эскапистские сказки, которые я перечислил. Похожих сейчас снимается ещё фильмов десять. Но вместе с ними есть «Мастер и Маргарита», которая получает хорошие цифры в прокате. И это тоже сказка. То есть она прям представлена в фильме как сказка: писатель придумывает историю о том, как Сатана приезжает в Москву, чтобы наказать его обидчиков. Он рассказывает о том, как абсолютно бессильный человек, который не может ничего, на самом деле обладает невероятной силой: Бог и Сатана являются созданиями его рассудка. «Мастер и Маргарита» — это история о силе воображение и искусства, причём в самые плохие времена. Действия там происходят примерно в период большого террора Сталина.
Сделанный в очень похожей эстетике «Капитан Волконогов» про то, что палачам ничто не может противостоять. А «Мастер и Маргарита» про то, что любовь и творчество могут кое-что противопоставить палачам. Я думаю, что это очень утешительный посыл для современной России и поэтому вся страна пошла смотреть этот фильм.
С начала полномасштабной войны прошло уже два года. Можно ли сказать, что с тех пор российское кино оказалось в изоляции?
Полной изоляции нет. Я бы назвал её, как и всё в путинской России, гибридной. Большие студии ушли, но их показывают «пираты». Это не полноценный просмотр, но и не полная изоляция. Большие студии не продают кино в Россию, но небольшие продают. Среди них оказывается А24, которая выигрывает «Оскар». На большие фестивали Россию не приглашают, но критики, журналисты и прокатчики на эти фестивали по-прежнему ездят. Да и фильмы иногда всё-таки добираются. Только что российский фильм был представлен в Роттердаме. И коммерческое кино показывается, в том числе, за пределами России. Казахстан можно взять как пример. Помимо него ещё есть Молдова, Армения, Кыргызстан и Узбекистан. И для такого как я — это единственные островки, куда я могу приехать и посмотреть эти картины без какой-либо угрозы для себя.
Как вы думаете эта гибридная изоляция скажется на качестве российских фильмах в дальнейшем?
Я думаю, что зрительский бум продолжится, потому что запрос на escape (побег от реальности) грандиозный. Escape бывает разный. «Мастер и Маргарита» — escape для людей, настроенных антивоенно. Он даёт им иллюзию того, что от них что-то зависит, и что в России можно жить и творить и быть хорошим человеком. Точно так же как Мастер живёт в сталинском СССР, но продолжает стоять на стороне добра. И есть эскапизм противоположного рода. «По щучьему веленью» заканчивается тем, что Емеля не позволяет случиться интервенции и спасает русского батюшку от злых англичан. Запрос этот силён и может жанрово он будет дальше меняться. Может, люди через пару лет начнут снимать приключенческие триллеры про ФСБ-шников. А, может, люди как раньше брезговали такими фильмами, так и продолжит брезговать этими жанрами.
Я думаю, что в российском кино всё будет нормально с точки зрения финансовой. В художественном смысле любой кинематограф подпитывается авторским кино. А создавать такие фильмы в условиях цензуры очень сложно. Любой, кто будет возражать этому утверждению через кейс «Мастера и Маргариты», должен помнить, что фильм был придуман, одобрен, профинансирован и снят до начала полномасштабного вторжения. Иначе бы его либо не было, либо он был бы другим.
Поэтому, с художественной точки зрения, пока идёт война, российский кинематограф ждёт только деградация.
Раз вы уже упомянули, я бы хотел узнать, следите ли вы за тенденциями других стран бывшего СССР?
Я слежу, к сожалению, очень мало. Когда на моём пути попадаются фильмы во время фестивалей или же у меня есть возможность посмотреть национальное кино во время путешествий, я не пренебрегаю такой возможностью. Кстати говоря, я смотрел много интересного кино из Казахстана в том году. Могу сказать о нём только хорошие слова. К примеру, фильм «Братья» мне показался очень интересной и серьёзной репликой в ответ на «Возвращение» Звягинцева. Фильм устроен иначе, но поднимает близкие проблемы.
К примеру, фильм «Бауырына салу» — это тоже очень интересная картина, в первую очередь, содержательно. Но и формально это хорошо сделанный фильм. Фильм «Бақыт» мне тоже очень сильно понравился.
Последний казахстанский фильм, который я видел, был «Дәстүр». Я думаю, что это очень классная картина. Начало мне показалось замечательным. Потом к середине ленты я завял и мне показалось, что фильм не получился. Но финал устроен так, что ты пересматриваешь какие-то вещи и понимаешь, что фильм получился. Это сложная цель: взять серьёзную социальную тему и совместить её с чистым жанром. Поскольку это очень сложный гибрид, он не вполне получился. Но как попытка фильм интересен.
И «Қаш» мне понравился. Это произведение искусства. Это очень сильная художественная вещь с точки зрения не только камеры, но и актёров, звука и саундтрека. Это очень серьёзное авторское кино. Ну и как в случае с «Дәстүр», там говорят о травмах, совмещая это с попыткой сделать жанр. Я одобряю подобные вещи.
Мне вообще кажется, что кино Азии сильно отличается в лучшую сторону от кинематографа Америки и Европы своей способностью делать жанровое кино для большой аудитории, не чураясь социальной проблематики и показа реальности.
В Европе всё ещё остаётся такая дихотомия: или развлекаешь ерундой, или грузишь чем-то серьёзным. А как же не загрузить серьёзным? Мне кажется, что в Казахстане уже научились так делать. Поэтому и «Қаш», и «Дәстүр» — это интересные попытки, сделанные не на коленке. Люди прямо хотели, понимая сложность задачи, это решить.
Вы недавно приезжали в Кыргызстан в кинолагерь Post Space. Как этот опыт помог вам понять кино региона?
Я больше узнал о фильмах региона. Я понял, что по количеству и разнообразию того, что делается, Казахстан по-прежнему остаётся на первом месте. Я понял, что Кыргызстан полон молодых и амбициозных ребят, которым интересно делать нечто совершенно новое. Это касается не только режиссёров, но и продюсеров и продюсерок. И я понял, что Узбекистан настолько чувствует себя политически скованно, что там количество интересных авторских фильмов меньше. Но это не значит, что их качество ниже. Фильм «Воскресенье» — это классное кино без каких-либо скидок. Оно меня тронуло и не показалось вторичным. В этом есть свой собственный язык.
Вам не показался этот фильм похожим на «Любовь» Михаэля Ханеке?
Да, но в самом прекрасном смысле. В том же смысле, что «Любовь» похожа на какие-то работы Чехова. Это просто большая традиция, которая восходит к античности, рассказывать о паре на закате их отношений, а не в начале. Это очень сложная задача. Но мне кажется, что в «Воскресенье» всё получилось.
И последний вопрос. Если бы всё кино мира завтра исчезло и вы бы могли оставить один фильм, то что бы вы выбрали?
Если бы всё исчезло, то пусть исчезает вообще всё. Для себя я бы выбрал «Твин Пикс». Если выбирать один сезон, то третий. Если выбирать одну серию, то восьмую. Но в целом, если можно схитрить и выбрать одно название, то «Твин Пикс» в целом. Мне кажется, это не сериал, а целая вселенная и находить в ней что-то новое можно бесконечно.
