В эксклюзивном интервью ’98mag режиссёр Фрэнсис Лоуренс рассказывает о своей любви к франшизе «Голодных игр», как переносилась и строилась с нуля вселенная Китнисс Эвердин и чего ожидать в приквеле «Баллада о змеях и певчих птицах».
Успешно дебютировать в большом кино с первого раза после многих лет работы в сфере рекламы и музыкальных клипов нелегко даже для больших режиссёров. Стоит только вспомнить кейс Дэвида Финчера, предпочитающего называть своим первым фильмом «Семь», а не «Чужой 3», в продакшн которого постоянно вмешивались продюсеры студии.
Однако герой нашего интервью — режиссёр Фрэнсис Лоуренс, ярко дебютировавший с полнометражной картиной «Константин: Повелитель тьмы» в 2005 году. И пока Лоуренс, Киану Ривз и Warner Bros. обсуждают продолжение «Константина», сам режиссёр в этом году вернулся к экранизации давно ему знакомой истории Сьюзен Коллинз «Голодные игры».
С 16 ноября в казахстанских кинотеатрах выходит приквел — «Голодные игры: Баллада о змеях и певчих птицах», сюжет которого фокусируется на событиях за 64 года до первой победы Китнисс Эвердин.
Фрэнсис Лоуренс снял три из четырёх фильмов франшизы: «Голодные игры: И вспыхнет пламя» (2013) и две части «Сойки-пересмешницы» (2014-2015), получив положительные отзывы за своё мастерство в построении мира и работе с визуалом и характерами персонажей.
«Баллада о змеях и певчих птицах» рассказывает о молодом Кориолане Сноу — последней надежде своей семьи, впавшей в немилость послевоенного Капитолия. Поскольку его жизнь и будущее сестры и бабушки оказываются под угрозой, Сноу неохотно становится ментором Люси Грей Бёрд, трибьюта из обедневшего 12-го дистрикта.
Однако Люси очаровывает жителей Панема, и Сноу ухватывается за возможность изменить их судьбы. Разрываясь между добром и злом, Сноу отправляется в гонку со временем, чтобы выяснить, станет ли он всё-таки певчей птицей или змеёй.
Мы получили эксклюзивную возможность пообщаться с режиссёром Фрэнсисом Лоуренсом и узнать чуть больше о создании его прошлых хитов и долгожданного приквела «Голодных игр».
Фото: Murray Close, Erik Pendzich
Поздравляем! Вы снова вернулись к Панему и миру Голодных игр. Это одна из самых успешных антиутопий в истории и пятая ваша лента в этом жанре (Фрэнсис Лоуренс был режиссёром антиутопического боевика «Я — легенда» с Уиллом Смитом — прим. ред.). Что вас привлекает в подобных мирах?
Не знаю, как и не знают наверняка даже учёные-футурологи. Как-то странно, что я в это ввязался (смеётся).
Мне нравится строить миры. Идея создания визуального мира доставляет мне удовольствие. Мне также нравятся истории, в которых рассказывается об очень одиноких изолированных персонажах. Думаю, разные антиутопические пейзажи и виды хорошо подходят для них. Работать над ними любопытно, но передо мной не стоит цели намеренно искать заведомо антиутопические истории.
Фильмы из серии «Голодных игр» вызвали бурную реакцию во всём мире. Они, как и книги, стали просто безумными хитами. В чём секрет их успеха?
Когда мы смотрим «Голодные игры», часто задаёмся вопросом, а что бы я сделал на месте Китнисс? Это отчасти потому что она чувствует себя настоящим человеком, а не супергероем. Китнисс — неидеальный персонаж, борющийся за базовые, очень интуитивные потребности человека.
Но я думаю, что и в серии книг «Голодные игры» Сюзанна Коллинз опиралась на актуальные идеи: последствия войны и насилия. Она написала эти книги для молодёжи, но относилась к ним как к взрослым. Она была честна и правдива в своих идеях, и я думаю, это сильно повлияло на успех.
Одно дело читать книги и воображать описанную там вселенную. Но вы создаёте уже четыре ленты подряд в новом мире. Они подробны и реалистичны — ты веришь тому, что видишь.
Как вы это делаете? Работали ли вы над постановками вместе с автором оригинальных книг Сьюзен Коллинз?
Да, я очень тесно сотрудничал со Сьюзен, но в плане дизайна — не так много.
Я знал, что впереди меня ждёт множество миров. Это было одной из причин, почему я решил взяться за франшизу. Пришлось проектировать много моделей, фантазировать на конкретные темы, вроде: если бы Гитлер выиграл войну, какие были «гипотетически интересные» варианты того, как выглядела бы его столица? Вот так и был создан мир Панема.
Что вы чувствовали, когда закончили работу над первыми лентами?
Сложно ответить. Это были волшебные времена: мы создавали истории, в которые я действительно верил, мир, который было интересно строить… У всех был прекрасный командный дух, а у меня появились друзья на всю жизнь. Было грустно, что всё закончилось, но мы не могли желать лучшего, чем то, что в итоге получилось. Вот что я вынес из этого.
И теперь логичный вопрос: что вы почувствовали, когда узнали об экранизации приквела «Голодных игр» и что именно вас хотят видеть в режиссёрском кресле?
Когда мне позвонили, я был в Южной Корее и работал над рекламным проектом. Прочитав первую рукопись, я понял, это будет увлекательное возвращение во вселенную. Но для того, чтобы это произошло, потребовалось определённое время.
Я снял три из четырёх фильмов и решил, что покидаю мир Китнисс. Как и остальные поклонники «Голодных игр», я был удивлён, когда Коллинз объявила, что она ещё не закончила с Панемом и выпустила приквел, раскрывающий природу вещей из оригинальной трилогии. Накануне 2020 года Коллинз связалась со мной и лично сообщила, что уже завершает книгу-приквел «Баллада о певчих птицах и змеях», в которой будет раскрыта история бессердечного президента Кориолана Сноу. Уже тогда я понял, что мир Панема меня не отпустит (смеётся).
Так что вы пока можете рассказать о новой ленте?
Я очень вдохновлён актёрским составом. Во время съёмок это особенно чувствовалось, потому что сразу было видно – мы делаем свежий новый фильм, который будет отличаться от предыдущих.
Это очень эстетическая картина, гораздо более художественная и красивая, чем предыдущие, потому что действие происходит 64 года назад. Персонажи кажутся совсем другими, но остаётся много знакомых точек соприкосновения. Это очень похоже на фильм «Голодные игры», но в то же время это уникальное кино, в которой раскрываются другие темы. Да, я очень вдохновлён тем, что у нас получилось.
Это история об окончательном переходе от конформизма ко злу; о том, как «временным попутчиком» может стать кто угодно, и внутренний мир человека всё равно остаётся тайной, даже если кажется, что ты его знаешь вдоль и поперёк. И всё это экстраполируется на общество. А те, кто не читал книгу, наконец-то лучше поймут, почему «Голодные игры» являются тем, чем они стали в мире Панема.
