Закон о масс-медиа
В июне 2024 года президент Токаев подписал новый закон «О масс-медиа», заменивший закон «О средствах массовой информации», действовавший 25 лет. Широкое общественное обсуждение законопроекта длилось весь 2023 год, но журналистам и правозащитникам почти не удалось добиться положительных изменений. Закон сильно поменял положение участников медиа-пространства. Если раньше к медиа относили только зарегистрированные СМИ, то благодаря новому закону под определение стали попадать любые публикации в интернете. Весь документ был направлен на перемены в цифровом пространстве, которое стало основным источником информации за время действия предыдущего закона, откровенно утратившего актуальность.
Главные проблемы, с которыми столкнулись журналисты, касаются аккредитации. Иностранным редакциям и их журналистам (независимо от гражданства) Министерство иностранных дел может отказать в выдаче аккредитации сославшись на соображения национальной безопасности. Фактически это позволяет отказывать кому угодно без объяснения причин. Казахстанские журналисты едва ли оказались в более хорошем положении: Минкульт разработал новые правила аккредитации, которые ограничили доступ журналистов в государственные учреждения. Первой их жертвой стала Жания Уранкаева, которую лишили доступа в здание правительства, сославшись на правила, которые тогда ещё даже не были опубликованы.
Однако в законе эти проблемы не были единственными: для СМИ придумали этический кодекс, все сайты приравняли к интернет-изданиям, а любых получателей донатов заставили отчитываться о происхождении доходов. Расплывчатость формулировок закона тоже стала хорошим подспорьем для будущей цензуры.
(Не)случайные жертвы
Пока журналисты безуспешно пытались убедить общество в том, как страшны цензура и новый закон, государство стало бороться не только со СМИ, но и с публичными лицами. Если гонения на журналистов ещё можно было списать на политическую борьбу (случай Радио «Азаттық»), которая на затрагивает каждого жителя напрямую здесь и сейчас, то теперь государство вдруг напало на обычные коммерческие мероприятия. В частности, на стендап.
Три основных случая, когда стендаперы столкнулись с цензурой — это кейсы Тилегена Еркинбекова, Александра Меркуля и Нурасхана Баскожаева. У Еркинбекова выходил небольшой монолог, в котором он сравнивал Казахстан с лесом, а публичные представители власти описывались им в виде разных животных. Например, он говорил о том, что лев — не царь зверей, потому что не было выборов, и никто не кричал льву «Шал, кет». Метафоры были очень очевидными, но вполне безобидными, однако это не помешало государству оказать давление: сам Еркинбеков рассказывал в одном из монологов позднее, что после выступления к нему приходили люди «совсем не из зоопарка».
Случаи Александра Меркуля и Нурасхана Баскожаева похожи и ещё более абсурдны. И того, и другого арестовали весной-летом 2024 года, якобы за мат в общественных местах — нецензурная лексика имела место во время выступления. Интересно, что она есть почти в любом стендап-концерте, это вполне нормальная часть подобных перформансов. Но арестовали именно тех, кто имел, помимо шуток с матами, популярные высказывания о политической реальности Казахстана. Баскожаев, например, говорил о том, что можно «смотреть, как тонет целый север Казахстана», воруя деньги и меняя место жительства на Дубай. Меркуль говорил о новом Казахстане и старой бедности. Высказывания обоих разошлись на нарезки в TikTok и Instagram и привлекли внимание властей.
Горизонтальные связи
Стендаперы стали попадать под надзор исполнительной власти по одной простой причине — они являются лидерами мнений. Государство опасается того, что не может контролировать, а оно не может управлять тем, что управляется самостоятельно. Это значит, что власти опасаются всех, кто может осуществлять координацию населения в экстренных ситуациях и выстраивать горизонтальные связи между людьми.
Такое поведение со стороны государства не является уникальным для Казахстана. Большое давление на все горизонтальные организации оказывают многие страны. Если вспомнить только государства, в которых ВВП на душу населения превышает десять тысяч долларов, то есть откинуть бедные государства с очень выраженными проблемами госуправления, то останется значительный список. Турция блокирует «Википедию» и СМИ, чтобы спрятать критику за нарушения прав человека. В довольно богатой Венгрии правительство Виктора Орбана контролирует СМИ. Ещё более богатый Сингапур также имеет законодательство, позволяющее «прижать» кого угодно за информацию, которую государство считает ложной, и почти всегда оказывает давление на независимых авторов. Монархии Персидского залива — тоже достаточно развитые государства, однако, в них почти невозможно выпустить положительный материал об ЛГБТ.
С недавних пор так стало и в Казахстане. Петиция, которую запустил некий Союз родителей, якобы была призвана защитить детей от «пропаганды ЛГБТ», что бы это ни значило. Это ещё один очень характерный пример давления на любые горизонтальные организации, поскольку представители ЛГБТ всё время подвергаются внешнему давлению и хорошо научились координировать свои действия и отстаивать свои права, на надеясь на помощь государства. Таких людей невозможно контролировать, а всё, что нельзя контролировать, государство считает нужным подавить. Патерналистский характер государственной цензуры отражался не только в борьбе с организацией, но и в банальном желании «воспитывать» население: госцензоры по неизвестной причине считают, что именно они знают, какой контент и кому можно потреблять. В ’98mag выходили материалы о том, что в этом году делали с кинематографом: сексуализированные сцены удалялись из нового «Носферату» и из фильма с Николь Кидман «Плохая девочка».
View this post on Instagram
Ещё один пример такого поведения власти в отношении низовых организаций — это давление на Темирлана Енсебека и недавний обвинительный приговор, вынесенный в его отношении. Создатель сатирического паблика QazNews24 похож одновременно и на стендаперов, и на ЛГБТ-коммьюнити. С первыми его объединяет преимущественно юмористическая деятельность, со вторыми — построение горизонтальных связей. В QazNews24 публиковались в том числе и настоящие новости, особенно в случаях, когда с ними был связан широкий общественный резонанс, а сатирические публикации, основанные на реальных новостях, привлекали внимание к самим новостям. С приговором Енсебеку также связывают деятельность паблика в январе 2022 года, когда сатирическое медиа отказалось от шуток и взяло на себя координацию протестующих. Темирлан уже сталкивался с давлением властей: в мае 2021 года у него прошёл обыск, а в январе 2024-го Енсебеку назначили 15 суток административного ареста за одиночный пикет. Формальный повод для ареста в этом году многие комментаторы в социальных сетях также сочли абсурдным — сатирика-журналиста арестовали за песню, исполнение которой даже не было запрещено.
View this post on Instagram
Это работает, но не для всех
Казахстан тяготеет куда-то в сторону то ли Сингапура, то ли нынешнего Китая — социальный контракт, который никто не подписывал, выглядит так, что власти занимаются экономическим развитием страны в обмен на молчание общества по политическим вопросам. Однако Казахстан делает это сильно позже упомянутых стран, будучи уже достаточно устойчивой экономикой. Это значит, что у властей есть возможность финансировать бесконечные судебные процессы, осуществлять кибернадзор и проводить эффективную пропаганду.
Нетрудно заметить, что в государственных СМИ тоже активно фигуируют дела, связанные с цензурой — это часть государственной пропаганды и политики по превращению активной цензуры со стороны государства в самоцензуру со стороны населения. Проще говоря, кейсы уголовных дел, связанных с цензурой — это показательные процессы, призванные запугать всех, кто хочет высказываться на неугодные власти темы.
Вместе с расплывчатыми формулировками законов, особенно тех, которые были приняты недавно, как закон «О масс-медиа», государство получает инструментарий для качественного контроля медиа-пространства. Вместе с этим слышны государственные лозунги о необходимости развития креативных индустрий, которые при текущих тенденциях просто не могут существовать и зарождаться. И в этом смысле цензура имеет все основные следствия плохого госуправления — приводит к утечке мозгов, снижает репутацию страны среди иностранных инвесторов, подавляет предпринимательскую активность и долгосрочные выгоды всего населения на краткосрочные выгоды элит. В противовес ей свобода слова остаётся не только ценностью самой по себе, но и обеспечивает развитие государства в длительной перспективе. Увы, Казахстан от этого отказывался весь предыдущий год и продолжает делать это сегодня.
