Сегодня эпидемия суицидов в Южной Корее — это полномасштабный социальный кризис, затрагивающий все возрасты и слои общества. Отдельной строкой в новостях мелькают самоубийства К-Рор звёзд, которых мы привыкли видеть на сцене улыбающимися и счастливыми, но что же толкает их сводить счёты с жизнью?
Это случилось 18 декабря 2017 года. С того дня наша маленькая предновогодняя традиция с братом и сестрой – пересматривать залпом все части Гарри Поттера – разрушилась: а всё из-за звонка знакомой, которая сообщила, что Ким Джонхён умер.
Возможно, в силу юного возраста, а может из-за чувства вины, которая потом стала коллективной и облетела весь земной шар, но тот день очень ярко въелся в память. Где-то в далёком Сеуле хоронили участника одной из самых популярных K-Pop групп поколения, а я плакала и отказывалась идти в школу. Родители не очень хорошо понимали степень моей тоски, да и причину тоже, но снисходительно разрешили пропустить два дня. Думая об этом сейчас, искренне поражаюсь их заботе. Я бы так не смогла.
Его звали Ким Джонхён, он долго страдал от депрессии, пока одним декабрьским днём не арендовал апартаменты в элитном районе Сеула, не зажёг там брикеты угля и не заснул. Полиция вынесла вердикт: отравление угарным газом, суицид. А следом – бурная реакция в интернете, цветы у посольств Кореи в самых разных странах и панихида.
Смерть Джонхёна, главного вокалиста SHINee, стала поводом для начала обсуждений истинной природы корейской индустрии развлечений и психического здоровья айдолов. Его песни поднялись в корейских чартах и препарировались фанатами в поисках любых признаков депрессии, которые вроде бы и были, но которые будто никто и не заметил. А в трендах – посты и твиты, осуждающие хейт и хейтеров. До следующего такого трагического случая.
Страна самоубийств
О южнокорейской эпидемии суицидов знают многие, причём, эта проблема не ограничивается только артистами из индустрии развлечений. Она представляет собой полномасштабный социальный кризис, затрагивающий корейцев всех возрастов и слоёв общества. Однако по статистике чаще всего именно молодёжь решается на такой шаг, а основной причиной становятся психические заболевания.
В консервативной Южной Корее, крепко скованной конфуцианскими нравственными традициями «целого и коллективного», давление общества очень высоко. И это общество беспощадно критикует, требует достичь успеха, поступить в лучший университет, работать в крупнейшей компании. Оно заставляет соответствовать вполне конкретным стандартам красоты и дискриминирует из-за несоответствия им.
Эти социальные дилеммы пытаются обнажать в кино: в «Паразите» показывают пропасть между успешными и не успешными – богатыми и не богатыми, «В психиатрическое отделение тоже приходит утро» рассуждает на тему душевных заболеваний, «Девушка в маске» говорит о лукизме, а многочисленные школьные дорамы заставляют верить, что после проваленных экзаменов жизнь всё-таки продолжается.
Самоубийство на корейском языке – 자살 (чжасаль), но если поменять местами слоги, то получится 살자 (сальчжа), что значит «Давайте жить»
О депрессии артистов на языке кино говорят реже: всё ещё жив нарратив, что «раз выбрал славу, готовься справляться с хейтом». А справляются далеко не все, особенно, когда речь идёт о певцах и певицах K-Pop групп, называемых айдолами.
В The Guardian есть целая колонка, в которой собрано 30 случаев, когда корейские знаменитости сводили счёты с жизнью.
Цветок груши на снегу
Совсем недавно Netflix выпустил два эпизода антологического фильма «Персона», посвящённого певице и экс-участнице гёрлз-бэнда f(x) Солли, чьё настоящее имя Чхве Чжинри. Первый эпизод «4: Чистый остров» представляет собой артхаусный короткометражный фильм, где она выступила единственной актрисой, а второй «Дорогая Чжинри» – документальный фильм о ней.
«Персона» была снята ещё в 2019 году и должна была состоять из пяти частей, однако съёмки не были завершены: Солли покончила с собой в октябре того же года. Фанаты предполагают, что причиной самоубийства стали непрекращающиеся нападки и оскорбления в её сторону.
Солли с самого детства страдала от панического расстройства и социофобии, а перед смертью находилась в тяжёлой депрессии. Первая крупная волна хейта обрушилась на неё в 2014 году, когда ей было всего 20 лет и она вступила в свои первые публичные отношения.
Вторая сбила с ног в 2019-м, когда Солли объявила, что является сторонницей движения No Bra и в одном их своих стримов в инстаграме случайно показала свою грудь, что вызвало негативную реакцию против неё со стороны корейского сообщества.
Всё, что я делала в соцсетях, было по собственному желанию. Мои действия и мысли на фундаментальном уровне совпадали с теми, кто поддерживал феминизм. «Женщины не должны делать того-то. Женщинам не стоит повышать голос или иметь своё мнение». Всё это противоречило мне. Я ненавидела подобные слова. Мужчины в открытую обсуждают секс, свои желания, недовольства. И их хвалят за прямолинейность и бесстрашие. Но если женщина говорит о таком, её упрекают в вульгарности и излишней мнительности. (…) Нам нужно, чтобы больше женщин высказывали своё мнение. Женщины тоже могут ошибаться, могут злиться и быть неуместными. Например… Я ходила без бюстгальтера, потому что для меня так красивее. Если весь мир придирается ко мне, а я считаю, что не сделала ничего плохого, то моё мнение не изменится», – Солли в фильме «Персона».
После её смерти выяснилось, что Солли неоднократно просила своё агентство SM Entertainment принять меры против враждебных комментариев и кибербуллинга, которому она подверглась. На сайте администрации президента Южной Кореи было размещено семь петиций с требованием ужесточить наказание за интернет-травлю. Рассмотренный законопроект против травли в соцсетях получил название «Закон Солли».
Неидеальные айдолы
– О, айдол. Быть айдолом – самое худшее.
– Ты считаешь айдолов рабочей силой?
– Да, – отвечает Солли после раздумий.
– Нуждаются ли они в защите трудовых прав?
– Да.
– Каких например? Минимальный размер оплаты труда, нормированный рабочий день или, например, никаких переработок?
– Хотелось бы, – смеётся Солли.
– Поэтому у нас есть профсоюзы. Как думаешь, айдолам нужны профсоюзы?
– Разумеется. Я так злюсь, на самом деле. Конечно, они нужны. Мне кажется, люди не считают знаменитостей людьми. Когда я только попала в индустрию развлечений, была одна вещь, которую все продолжали твердить, и она даже не казалась мне абсурдной. «Ты – продукт. Ты обязана быть самым лучшим и качественным товаром для публики. Вот что ты такое».
Южнокорейских поп-звёзд называют айдолами, так как им в прямом смысле нужно быть идеальными. Касается это внешности, танцевальных и вокальных способностей, умении держать себя на публике и не выходить из образа.
Айдолом не может стать кто угодно: их готовят в агентствах, которые взращивают будущих звёзд с юного возраста. Такую подготовку можно считать одной из причин, почему мировые фешн-бренды разбирают айдолов в свои амбассадоры: помимо популярности жанра, айдол, строго контролируемый агентством, несёт минимальный репутационный риск для бренда, с которым работает. А это всегда выгодные инвестиции.
«Продукт… Даже если меня не называли этим словом, со мной обращались как с товаром. Я должна была быть такой, какой меня хотели видеть. С одной стороны, это касается именно меня: я не могла высказать собственного мнения, не знала как это сделать, не знала даже, смею ли вообще его высказывать. Когда я рассказала о своих трудностях, система не изменилась. Мне никто не говорил: «Сделай собственный выбор», «Решение за тобой», «Сама как думаешь?», «Как твое самочувствие?». Мы буквально были марионетками. Кому есть дело до моей усталости?»
Трудности начинаются ещё в агентстве: даже если ты прошёл отбор и стал трейни, тебе необходимо учиться и нарабатывать навыки годами в довольно сложной эмоциональной обстановке и железной дисциплине. Помимо высокой конкуренции за возможность дебютировать, нередко приходится проходить через постоянные взвешивания. Живут трейни вместе в общежитиях, да и несколько лет после дебюта тоже, при этом дебютировать суждено не всем – многие вынуждены переходить из агентства в агентство в надежде всё-таки однажды выйти на сцену, а некоторые так и не дебютируют, потеряв 6-7 лет жизни на безустанные тренировки.
И хоть в последние годы система немного смягчается, условия подготовки всё ещё оставляют желать лучшего.
Из мечты стать звездой К-Рор нередко устраивают шоу на выживание, которые напоминают скорее спортивные соревнования: трейни или айдолу с неудачной историей дебюта нужно продемонстрировать свои навыки, а ещё очаровать зрителя. Часто именно их выбор определяет кто отправится домой, а кто – в новый бой за право стать частью новой группы. Именно так появились Stray Kids, TWICE, Monsta X и многие другие бэнды.
Успешным же артистам приходится справляться со своей славой: индустрия, построенная на парасоциальных отношениях с айдолами, требует постоянного общения со своей аудиторией. Частые прямые эфиры, селфи, бэкстейджы, шоу, ежегодные туры – это постоянная генерация контента для фанатов, которые легко начинают воспринимать людей на экране за друзей, а их эмоции — экстраполировать на свои.
Постоянная необходимость быть открытыми выматывает психологически, а, учитывая фанатскую культуру в Южной Корее, которая не терпит ошибок, «отменяют» айдолов намного чаще, чем это можно представить на Западе. И если одни начинают черпать в фанатах энергию, чтобы продолжать быть теми, кто они есть, для других айдолов это становится непосильной ношей, какой она стала для Ким Джонхёна, Солли, Гу Хара, Ким Чжонхвана и многих других.
